РУССКИЙ МИР ПОСЛЕ УКРАИНЫ

Еще раз к тезису линий «разлома» Европы… Север – Юг, БениЛюкс – Балканы, Бени Люкс – Восточная Европа, БениЛюкс – Великобритания.

Думаю, что самые большие скептики и наиболее последовательные ревнители теории заговора должны были бы уже убедиться в том, что острая фаза украинского кризиса приближается к естественному завершению.

Может быть и не так быстро, как хотелось, но по мере приближения зимы и снижения дееспособности украинской власти (которая не в состоянии заставить выполнять свои распоряжения даже батальон «Айдар») резко повысилась конструктивность ЕС на газовых переговорах, где позиция Европы вдруг в октябре чудесным образом совпала с российской. Европейские политики и СМИ «прозрели» и по части нацистской сущности украинской власти. В ЕС уже не до конца уверены в правомочности военной операции против ДНР/ЛНР, а обстрелы мирных городов стали не только «замечать», но уже осторожно намекают на то, что это военное преступление.

Это изменение позиции ЕС связано с двумя факторами, на неизбежность решающего воздействия которых на позиции сторон в украинском кризисе мы указывали еще весной-летом.

·         ВИЗИТ ПУТИНА ДАСТ СЕРБИИ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СТИМУЛЫ НЕ ИДТИ НА ПОВОДУ У ЕС
·         Двойная игра Германии, как ДОКТРИНА

  

• Об исторической легитимности интеграционных процессов.

 Во-первых, очевидный, лежащий на поверхности, фактор газового транзита в ЕС через территорию Украины. Европа не хочет ни дефицита газа, ни резкого повышения цен спотового рынка. Но Киев уже перешел к откровенному шантажу, прямо заявляя о своей неспособности гарантировать бесперебойный транзит, если не будет решен вопрос с поставками газа из России. Перед ЕС дилемма: заплатить за Украину значительную часть многомиллиардного долга и гарантировать предоплату за поставляемые ей объемы газа или готовиться к приостановке транзита из-за воровства газа Киевом.

Во-вторых, что более важно, киевский режим с каждым днем теряет устойчивость. Как мы и прогнозировали, безумный эксперимент Порошенко с досрочными парламентскими выборами привел не к дополнительной легитимации неонацистской элиты, а к институционализации ее внутреннего раскола. Политики, вынесенные на вершину власти февральским переворотом, не просто разбились на противостоящие группировки, но и обратились за поддержкой к незаконным вооруженным формированиям (территориальным и добровольческим батальонам неонацистов).

На фоне углубляющейся экономической катастрофы, обвального падения доверия населения к власти и радикализации крайне правых, считающих, что их заслуги в перевороте и карательной операции в Новороссии не были по достоинству оценены, а власть недостаточно жестко и последовательно отстаивает их идеи, раскол элиты делает неизбежными очередной переворот, коллапс центральной власти и распространение гражданской войны (в форме махновщины) на всю территорию Украины. Среди прочего это означает, что никакие сегодняшние договоренности и никакие выплаты украинского газового долга не могут гарантировать Европе бесперебойный транзит, поскольку через несколько недель на территории, формально подконтрольной сейчас Киеву, могут действовать несколько враждующих властей.

В-третьих, нарастание протестных настроений в оккупированной части Новороссии (Харьков, Запорожье, Днепропетровск, Одесса), активизация местных партизан и подполья, практическая подготовленность восстания также видны не только Киеву, но и Брюсселю. Европе понятно, что, если находясь в значительно лучшей ситуации, обладая подавляющим военным превосходством, Киев не смог подавить ДНР/ЛНР, то вопрос распространения восстания на всю Новороссию является вопросом времени, а не принципа, и это восстание поставит жирную точку в бесславной истории киевского режима.

В-четвертых, был бы шанс избежать всех этих неприятностей, сохранить и стабилизировать режим, если бы можно было где-то достать деньги на его финансирование. В Милане было сказано открытым текстом, чтобы было понятно самым недоверчивым и непонятливым — Россия платить не будет. США денег не дают. Европа тоже не хочет. Даже если она что-то заплатит за обеспечение газового транзита, то эти деньги киевским властям не попадут, чтобы не разворовали — пойдут напрямую «Газпрому».

То есть похороны Украины обеспечиваются сразу несколькими факторами, действия любого из которых хватило бы для дезинтеграции гораздо более устойчивого государства. Поэтому, несмотря на заявления российского руководства и представителей ЕС о приверженности идее сохранения единой Украины, мы склонны рассматривать варианты развития событий после окончательной деструкции украинского государства, отбрасывая как практически невероятный вариант его сохранения. Мы не ставим под сомнение искренность заявлений  представителей Брюсселя и Москвы. Сохранение Украины с последующим приведением ее к какому-то приемлемому для всех состоянию было бы, наверное, лучшим вариантом (по крайней мере с точки зрения финансовых затрат и внешнего соблюдения принципов международного права). Однако хотеть и мочь — разные вещи. Сегодня ни внешнеполитические, ни финансово-экономические, ни внутриполитические факторы, равно действенные для Вашингтона, Москвы, Брюсселя и Киева, надежд на сохранение украинского государства (даже в реформированном виде) не оставляют.

Кстати, судя по тому, что Вашингтон ввел санкции против Венгрии, которая хоть и не афишировала публично, но активно проводила в течение последнего года политику укрепления своих позиций на бывших венгерских землях, вошедших в состав Украины в 1945 году (Закарпатье). Обеспечение возможности их быстрой аннексии в час Х в США тоже понимают, что момент истины наступил и крах проекта Украина может наступить в любой момент. Санкции против Венгрии призваны остановить возможное активное участие пограничных стран ЕС (а значит, и самого Евросоюза) в дележе украинского наследства, но вряд ли они возымеют действие. США мало что могут предложить Европе конструктивного (Будапешту и вовсе ничего), а сдача позиции под давлением приведет Венгрию к падению кабинета и острейшему политическому кризису (ЕС это тоже ни к чему). Ну а Вашингтон, вопреки мнению многих, не всесилен. Иначе он давно ликвидировал бы Россию, а не возился с Венгрией. Сам факт санкционного давления США на Венгрию свидетельствует о том, как ослабели международные позиции Америки. Еще год назад хватило бы закулисных «рекомендаций». А сегодня приходится выносить конфликт в публичную плоскость.

Мы уже писали, что в условиях краха проекта Украина и гипотетического участия стран ЕС в дележе украинского наследства России было бы разумно не учреждать на территории бывшей Украины, переходящей в сферу ее ответственности, новые государства (Новороссия, Малороссия), элиты которых через некоторое время (но очень быстро) постараются компенсировать влияние Москвы своими контактами с Западом и создадут условия для возобновления игры США на постсоветском пространстве, а просто включить эти земли в состав РФ. Мы также указывали, что логичной линией раздела сфер ответственности России и ЕС была бы линия реки Збруч (польско-советская граница 1939 года).

Понятно, однако, что многое будет зависеть от общего геополитического баланса сил, и сегодня однозначно определить, как будет выглядеть постнацистская Украина, на чьи сферы ответственности и в каких границах она будет разделена, какие субъекты международного права будут затем сформированы или не сформированы (и на какой период времени), сегодня определить нельзя.

Тем не менее уже сегодня можно констатировать, что крах нацистского режима Украины приведет к крупнейшему геополитическому поражению США за последние сорок лет (со времен Вьетнамской войны), а также к резкому укреплению авторитета России и повышению привлекательности «Русского мира», который в форме ли расширения собственно российской территории или в форме образования новых союзных России государств продвинется далеко на Юго-Запад.

Следует отметить, что раз начавшись, эта политика не может быть прекращена, пока не придет к решению естественных задач: восстановлению российского влияния на Балканах и в Восточном Средиземноморье, а также обеспечению интересов безопасности России на Балтике и со стороны Среднеевропейской равнины.

Такая политика может проводиться в союзе с ЕС (точнее с его старым франко-германским ядром) или в конфликте с ним.

Сегодня ЕС объективно подталкивается общеполитической ситуацией к союзу с Россией. Такая тенденция подкрепляется фактической изоляцией Британии в ЕС и декларированным намерением Лондона провести референдум о выходе из Евросоюза. Экономические интересы однозначно диктуют ЕС союз с Россией, политические интересы и интересы безопасности будут в таком союзе обеспечены не хуже, а лучше, чем в союзе с США. Однако столь кардинальная смена внешнеполитических приоритетов, предполагающая, кстати, роспуск НАТО и объективное снижение веса восточноевропейских неофитов ЕС, ориентирующихся на США и в большинстве своем страдающих русофобией, будет крайне тяжела для Евросоюза технически. Особенно с учетом традиций и интересов европейской бюрократии.

Таким образом, неизбежное движение «Русского мира» на Запад может осуществляться в двух формах: конфронтационной и не конфронтационной. В случае если ЕС так и не сможет перейти к формированию полностью самостоятельной внешней политики и останется в орбите США, усиление его противостояния с Россией неизбежно.

Если после войны 08.08.08 и даже после сирийского кризиса Вашингтон еще мог вернуться к конструктивному сотрудничеству с Москвой, то после украинского кризиса шансов на восстановление взаимопонимания нет. Слишком много связей было разрушено, слишком много людей убито, слишком откровенно с подачи США был развязан на Украине геноцид именно русского населения, и самое главное — Вашингтон сам открыто заявил, что ведет с Россией войну на уничтожение (другими средствами, но не менее ожесточенную, чем Великая Отечественная). Раз став на этот путь, свернуть уже невозможно, поскольку в итоге придется отвечать за организацию геноцида и за соучастие в нем, за разрушение международного права, за поощрение и совершение военных преступлений.

И счет США готова предъявить не только Россия и даже не в первую очередь Россия. Сербия и Сирия, Ирак и Иран, Египет и Ливия, Куба и Афганистан — это только то, что лежит на поверхности. На деле даже европейские союзники вспомнят и с удовольствием вернут бывшему сюзерену все свои унижения и потребуют возмещения истинных и мнимых потерь.

Именно поэтому США будут биться до конца, и, если у ЕС не хватит сил вырваться из-под американской опеки, заставят сражаться и европейцев. Это приведет к череде кризисов в самом ЕС, не исключено, что некоторые из них выйдут за пределы чисто политического и приобретут военно-политический характер. Но для России это будет означать перманентный кризис на западных границах и необходимость первоочередного усиления не просто обороноспособности, но возможностей глобального оперативного реагирования. То есть в таком варианте развития событий неизбежно усиление нагрузки на российскую экономику, социальную сферу и активную работу условно консолидированного Запада по дестабилизации внутриполитической ситуации в России.

В случае развития событий по не конфронтационному (во взаимоотношениях с ЕС) сценарию, а сегодня, несмотря на скепсис большинства наших коллег, такой сценарий представляется нам не просто возможным, но даже вероятным, Евросоюз и Россия смогут не просто избежать огромных финансово-экономических потерь, но и стабилизировать социально-политическую ситуацию на всем пространстве от Атлантики до Тихого океана, совместными усилиями поставив предел более чем двадцатилетней американкой практике доминирования через дестабилизацию.

Понятно, что и идеологическое, и внутриполитическое оформление «Русского мира» в каждом из этих двух вариантов развития событий (конфронтационном и не конфронтационном) будет существенно различаться в деталях (именно в деталях, а не в принципе, но в важных деталях).

Во-первых, в случае вынужденной конфронтации с Европой Россия должна будет делать акцент на том, что отличает системы ценностей ЕС и «Русского мира», особенно на ориентации «Русского мира» на традиционные семейные ценности. Такое позиционирование уже сейчас создает «Русскому миру» миллионы союзников в Европе. Однако оно приведет к усилению противостояния консерваторов и либералов в самом российском обществе. Причем, если сегодня российское общество отторгает только откровенно проамериканские общественные течения, партии и политиков, которые к тому же и так давно маргинализированы, то в случае усиления конфронтации с ЕС постепенно отторжение распространится и на лояльных либералов, которые сегодня поддерживают курс российского руководства во внешней политике, но считают вполне приемлемой европейскую практику гипертолерантности в отношении разного рода искусственных меньшинств (далеко не одних лишь сексуальных). Поскольку современная война носит в значительной степени информационно-идеологический характер, то часть общества, разделяющая идеологию политического противника, будет рассматриваться в качестве 5-й колонны, и общество будет настаивать на ограничении ее политической активности.

С другой стороны, в случае если с Европой удастся наладить конструктивное взаимодействие, Москва будет всячески избегать идеологического противостояния. Это значит, что наиболее непримиримые консервативные круги окажутся слишком жесткими с точки зрения внешней политики, хотя и необходимыми союзниками, с точки зрения политики внутренней. То есть уже не общество, но государство постараются ограничить их международную информационную активность, не вступая в прямой политический конфликт.

Если в первом случае усиление радикальных консерваторов будет неизбежным ответом государства и общества, уравновешивающим позицию проевропейских либералов (которые несомненно получат поддержку из-за рубежа), то во втором случае государство постарается сделать ставку на умеренно-консервативные силы, в то время как радикальные консерваторы и либералы будут уравновешивать друг друга.

С учетом того, что до сих пор российское руководство старалось сохранить внутриполитический баланс, давая возможность всем политическим силам отстаивать свои позиции легальным политическим путем, и не прибегало к  методу вытеснения какой-либо группы из общественно-политической жизни (за исключением тех случаев, когда отдельные политические течения маргинализировались сами), работа в формате союза с ЕС является не только выгодной России с точки зрения финансово-экономической и военно-политической, но и обеспечивает сохранение традиционного внутриполитического баланса. Несомненно, поэтому российское руководство и прилагает столько усилий (идя порой на невынужденные уступки по не принципиальным вопросам) для избегания конфронтации с ЕС.

В случае если конфронтации избежать не удастся, российская внутренняя политика вынужденно станет более акцентированной, влияние консерваторов резко повысится, а либеральный противовес им серьезно ослабеет.

При этом необходимо учитывать, что все эти внешне- и внутриполитические события будут происходить в условиях ротации элит. Многие коллеги ошибочно предполагают, что российский политический класс является застывшим и замкнутым в самом себе. Это не так. Если даже составить список людей, занимавших высшие должности в период 2000-2014 годов, то мы увидим, что многие оказались в оппозиции (период ротации 2002-2005 годов), а многие были перемещены на менее влиятельные посты или на пенсию (период ротации 2008-2012 годов).

Такие ротации неизбежны, поскольку новая политика каждый раз требует новых исполнителей, которые соответствовали бы новым задачам. Например, граф Федор Ростопчин был уволен Александром I со всех должностей и отстранен от руководства внешней политикой Российской империи не потому, что хорошо служил Павлу I (многие его коллеги свои должности сохранили), но потому что был сторонником французской ориентации, а Александр переориентировал внешнюю политику на Великобританию.

Так что люди у власти, в том числе на ключевых постах, менялись и будут меняться. Просто российское руководство пятнадцать лет умудрялось проводить эту ротацию плавно, незаметно и без серьезных потрясений. Сейчас, в кризисный момент, когда «Русский мир» из теории с неопределенным будущим становится политической практикой, определяющей магистральное направление развития Российской Федерации, процессы ускоряются, и неизбежно возникает внутриэлитная борьба по вопросу кто и как будет определять цели и содержание «Русского мира», а, по сути, определять внешнеполитические приоритеты и внутриполитическую идеологию России.

Уверен, что те, кто начал борьбу уже сегодня, совершили фальстарт, поскольку еще окончательно не определились потенциальные коалиции с участием России и противников России, а в этих условиях демонстративное позиционирование (о чем всегда свидетельствует назначение на ключевой пост знаковой фигуры) идет во вред интересам РФ, так как воспринимается потенциальным партнером в качестве акта давления (а то и агрессии) и отсекает возможность продолжения диалога с еще неопределившимися игроками, склонения их на свою сторону.

Думаю, что в сложившейся ситуации до тех пор, пока ЕС не принял окончательное решение, Россия будет держать дверь открытой (путинское умение держать паузу давно стало фирменным элементом политического стиля), а уж затем будет определяться, какие внутриполитические (в том числе внутриэлитные) изменения будут наиболее адекватно соответствовать новой геополитической реальности и вытекающим из нее новым внешнеполитическим задачам.

Ростислав Ищенко, президент Центра системного анализа и прогнозирования, специально для «Актуальных комментариев»

Источник Актуальные комментарии